— Папочка! Я так рада! Ты очнулся! — речь малышки была на удивление чёткой и правильной. А ещё очень громкой.

Рон ошеломлённо смотрел на ребёнка, который остановился у кровати и теперь разглядывал его блестящими от восторга глазками. Тёмные волосы девочки были заплетены в маленькие тонкие косички, белый воротничок на вороте платья подчеркивал нежную белую кожу. Дария Аверин была маленькой ладной хорошенькой девчушкой. А ещё его дочерью, которую он с рождения почти не видел.

Его дочь. Которая уже ходит, разговаривает и, судя по всему, очень рада ему.

Рон с какой-то опаской рассматривал ребёнка, будто перед ним была не маленькая безобидная девочка, а бомба замедленного действия.

— Дария! Иди ко мне! — строго приказала Мэрини, заметив выражение лица Рона. — Не нужно мешать… отцу.

Услышав приказ матери, девчушка испуганно схватила маленькими ладошками большую мужскую ладонь и сжала её, с надеждой посмотрела на хмурого растерянного отца.

— Папа, можно остаться?

Рон с таким удивлением уставился на малышку, как будто это чайник к нему обратился, а не его дочь. Он даже зачем-то взглянул на поднос, который ластана поставила на прикроватную тумбу.

Папа? Это он — папа? Он — отец?

Малышка вдруг смутилась, потупила красивые зелёные глазки и еле слышно прошептала:

— Мама не разрешает, а я хочу… посидеть с тобой… и подержать… за руку, — последние слова Дария уже еле пролепетала.

— Дария! — строго и немного испуганно проговорила побледневшая Мэрини, подходя к дочери и хватая ту за плечи, чтобы отвести от кровати Рона.

— Посади её ко мне, — ровным тоном тихо проговорил Рон, не смотря на девушку, не сводя озадаченного взгляда с малышки. — Я разрешаю.

Мэрини вскинула на него странный непонятный взгляд, несколько секунд внимательно всматривалась в такие же, как и у дочери, глаза, — было очевидно, что она колебалась, но затем согласно кивнула и, осторожно приподняв совершенно счастливую Дарию, посадила дочь на кровать поближе к отцу.

Девочка тут же развернулась так, чтобы лучше видеть раненого.

— Спасибо, — с серьезной мордашкой произнесла она. — Я очень бла-го-дар-на, — с трудом и по слогам важно добавила сложное слово и, очень довольная собой, мило улыбнулась.

— Пожалуйста, — глухо ответил Рон, чувствуя себя совершенно глупо.

Рядом с ним сидела его маленькая дочь, которую он совсем не знал, и с таким восхищением смотрела на него, словно он являлся богом, не меньше. Ему с трудом удавалось сохранять невозмутимое лицо.

— Я отдала распоряжение насчёт супа и чая. Скоро принесут, — тихо произнесла Мэрини, а затем отошла в угол комнаты, где присела на край табурета и стала внимательно наблюдать за первым настоящим разговором отца и дочери.

Глава 23

Ровен Ричард Аверин со спокойным сердцем уехал в столицу империи, оставив окончательное выздоровление младшего брата на попечение его ластаны, до сих пор влюблённой в Рона по уши и безумно преданной ему.

Маленькая темноволосая девочка теперь приходила к Рональду каждый день, развлекая того детскими рассказами о куклах, маленьком кругленьком щенке, родившемся у дворовой собаки, раненой птичке, которая жила на кухне и которую она очень жалела.

Речь Дарии, хотя и была чёткой, но пока оставалась небогатой, предложения оставались короткими и односложными, но девочка с таким огромным удовольствием общалась с отцом, рассказывая тому обо всем, с таким обожанием всегда смотрела на него, что вскоре Рон, который поначалу каждый раз достаточно настороженно встречал появление дочери, стал ждать её прихода с нетерпением. А восхищённый взгляд малышки вызывал у него невероятное и незнакомое прежде тёплое чувство, которое его немного пугало и озадачивало.

Ластана Мэрини Рингс продолжала его сторониться, что Рона вполне устраивало, но в искоса бросаемых взглядах девушки он читал благодарность за его доброе отношение к их маленькой дочери.

А однажды, после того, как он пообещал, что вызовет целителя для маленькой птички, проживающей в кухне, чьё крыло никак не заживало, Дария забралась к нему на кровать и нежно обняла сконфуженного отца ручонками за шею.

— Папа, ты са-мый луч-ший на свете! — с восторгом по слогам пролепетала девочка.

В тот момент Рон замер и даже боялся пошевелиться, а потом отчётливо понял, что очень рад тому обстоятельству, что у него есть эта маленькая ласковая девочка, которая так искренне любит его, несмотря ни на что, и осторожно обнял ребёнка.

Однако, когда он смотрел на мать Дарии, остро и очень болезненно осознавал, что безумно сожалеет о том, что не Еления Огдэн родила ему эту маленькую дочь, а та, к которой сейчас он совершенно не испытывал каких-либо нежных чувств.

Даже принятие дочери не изменило его отношения к Мэрини, что девушка чувствовала и молча принимала, — Рон всегда общался с ней сдержанно, сухо и вежливо, не более.

— Ричард, какие новости в столице? — спросил Рональд у старшего брата. Они связывались по фоннору каждый день, но разговоры были всегда короткими, к тому же Ричард постоянно куда-то торопился и не мог долго разговаривать.

После терпеливого выслушивания ненужных новостей, Рон спросил о том, о чём давно хотел спросить и что действительно его интересовало, но раньше он постоянно сдерживал себя, а теперь не выдержал.

— Как там Еля, Ричард? У неё всё хорошо? — спросил, и сердце на миг остановилось.

Перед мысленным взором встало знакомое лицо с огромными голубыми глазами — самыми прекрасными глазами в целом мире. Он уехал, чтобы разобраться в себе и своих чувствах, а сейчас понял, что безумно соскучился по Елении и очень хочет увидеть презрительную усмешку на красивых губах и колючий взгляд любимых глаз.

— По-моему, у неё всё отлично, — спокойно отозвался Ричард. — Я Елю практически не вижу. Несколько недель назад она уехала на Землю Фурий и, насколько мне известно, пока не возвращалась.

— Что случилось? — тут же встревожился Рональд. — Почему она находится там так долго? Она же должна была выйти на службу…

— Я слышал, что она заболела и уехала к фуриям восстанавливать здоровье, ты же знаешь, что Ордайн Огдэн очень хорошая целительница, — нейтральным тоном произнёс Ричард, но Рону почудилось напряжение в его голосе. Беспокойство охватило его.

— Чем она болела, Ричард? — почти прорычал в трубку Рон, уже не сдерживаясь. — Еления никогда не болеет! Она была ранена?! — осенила его внезапная догадка, в груди стало тяжело, словно каменной плитой придавило.

— Насколько мне известно, нет, — сдержанно ответил Рональд. — Рон, мне пора… дела.

— Ричард! — голос брата не понравился младшему Аверину.

— Рон, у Елении Огдэн всё хорошо, — ровным голосом ответил тот. — Даже более чем. Ходят некоторые слухи… — Ричард замолчал. — Впрочем, пока это только слухи, поэтому я не буду передавать их тебе…

— Какие слухи?! О чём ты?!

— Приедешь…

— Ричард, — снова прорычал Рон в трубку, зло и возмущённо. — Рассказывай немедленно!

Но связь оборвалась. Или Ричард осознанно прервал её.

Рон попытался вновь связаться с братом, но тот не откликался. Он вновь и вновь активировал магический кристалл, пока тот окончательно не разрядился.

Тревога охватила младшего Аверина. Он не понимал, почему так разволновался, ведь Ричард сказал, что у Елении все хорошо.

Пока заряжался кристалл, Рон нетерпеливо мерил комнату шагами, недовольно рыкнул на заглянувшую к нему радостную Дарию и немного сорвался на Мэрини, появившейся вслед за дочерью. После полной магической зарядки настроил фоннор на генерала полиции Диннара Роннигуса. Этот человек должен знать все новости о Елении Огдэн.

Тот ответил не сразу, но всё же, когда Рон стал терять терпение, устало отозвался.

— Ну наконец-то! — услышал Рон знакомый радостный голос генерала полиции. — А то я стал думать, что ты помер уже! — Диннар знакомо хохотнул, довольный своей шуткой. Рон поморщился. — Шучу, Рон. Ричард сообщил, что тебе до сих пор плохо, но от наших целителей он отказался и до сих пор не привёз тебя в столицу. Сказал, что ты под наблюдением у императорского целителя Мароу. Только какое наблюдение тот может организовать, если здесь в столице и готовится к свадьбе?