Еля решила, что сама будет ухаживать за Мадлен, и, как только пришла в себя после ментального воздействия принца Роланда, заступила на ежедневную вахту около постели больной, почти никогда не покидая ее, лишь иногда отлучаясь на сон.

Сейчас она аккуратно провела платком, смоченным в воде, по пересохшим губам раненой, но губы Мадлен не шевельнулись, как и сама молодая женщина.

— Вы не помните меня, но я очень люблю вас, сестра Мадлен, — тихо говорила девушка, аккуратно вытирая худое бледное лицо Фурии влажным платком и осторожными движениями убирая волосинки с лица.

В последнее время Еления часто разговаривала с Мадлен, рассказывая о себе, о них, обо всем на свете. Ей интуитивно казалось, что Мадлен её слышит.

— Вы обязательно выздоровеете, сестра Мадлен, и тогда мы снова будем узнавать друг друга, потому что… я не хочу терять вас ни в прямом… ни в переносном смысле… вообще никак.

— Все по-прежнему?! — в больничную палату буквально ворвалась Бердайн Огдэн, стремительным широким шагом приближаясь к Еле и Мадлен.

Девушка от неожиданности вздрогнула и только кивнула. В последнее время Верховная все время появлялась подобным образом, постоянно куда-то торопясь.

Верховная Фурия сразу впилась пронзительным цепким взглядом в лицо внучки, неподвижно лежащей на кровати. На мгновение на лице великой женщины и воительницы мелькнуло страдание, но она быстро взяла себя в руки.

— Я вызвала Эдварда, — отрывисто произнесла королева Бердайн. — Сегодня в столице Ровении в Верховном суде империи вынесли приговор Варниусам, поэтому, решила, что ему можно уже рассказать о Мадлен.

— Вы так и не сказали ему, что она ранена?! — поразилась Еля. — До сих пор?!

А она-то думала, почему Эдвард Данери настолько безразличен к состоянию Мадлен.

— Не сказала. Зачем его сейчас дёргать? — немного резко и недовольно ответила Фурия. — Состояние Мадлен стабильно-плохое, но не предсмертное. В Ровении сейчас смена власти, и он, как советник по безопасности при императоре, и просто, как очень умный и хитрый разведчик, очень нужен молодому императору. Я ждала, когда до конца разберутся с Варниусами. Он, как никто другой, знал все тонкости дела по Невидимой Ровении.

— Ровен Эдвард приедет? — Еля старалась, чтобы голос был спокойным и не дрожал, но получалось с трудом.

Упоминание Верховной о молодом императоре Ровении пошатнуло выдержку, заставило изо всех сил вцепиться тонкими пальцами в ткань юбки, беспощадно смяв её.

— Ровен Эдвард? — Бердайн внимательно осматривала Мадлен, трогала холодные руки, проверяла лоб на наличие температуры и одновременно отвечала Еле, краем глаза наблюдая за её нервными пальцами.

Услышав вопрос, Фурия хмыкнула:

— Он теперь не «ровен Эдвард», девочка, а его императорское высочество. И да, он приедет. Уже «летит». Он так орал на меня, словно я малолетний недоумок, — Фурия нахмурилась и покачала головой, выпрямляясь. — Перепугался жуть. Поэтому я заочно простила его. Но это я тебе призналась, а ему устрою весёленькую жизнь. Нашёл на кого орать. Принц выискался… на мою голову. Я научу его разговаривать с королевой фурий…

Верховная ещё что-то ворчала под нос про благородных выскочек и тому подобное, но Еля уже не слушала её.

Она думала о Майстриме Данери, молодом военном маге, который несколько дней назад стал императором Ровении, и в которого она была влюблена.

Её чувство было странным, она не понимала сама себя. Еля знала его так мало, а думала о нем так много. Она сталкивалась с ним лишь несколько раз, но во всех ситуациях молодой аристократ показал себя с наилучшей стороны и восхитил её. Она не знала никого, кто также сильно поражал бы её своими поступками.

Осознавая, что влюбилась, Еления понимала, что у них не может быть общего будущего, так как они из совершенно разных миров, поэтому всячески старалась выкинуть Мая Данери из мыслей, из сердца, из памяти. Девушке казалось, что у неё получается, и она почти не думает о нем.

Однако, когда несколько дней назад она узнала, что Хранители Ровении избрали Мая Данери новым императором, ей стало очень больно, а отчаяние затопило так, что стало невыносимо находиться в помещении с другими людьми, захотелось убежать и забиться куда-то в угол, где её никто не найдёт и даст выплакаться.

Невероятную новость привезли не менее шокированные герцог Аверин и Рон, приехавшие в Землю Фурий. Еления тогда жутко побледнела, пошатнулась, а огромные глаза на худеньком личике словно потухли.

— Еля, что с тобой? — кинулся к ней младший Аверин, который, после их спасения в поместье принца Оливара, каждый день старался связаться с ней по фоннору, расспрашивая о ней, о Мадлен, рассказывая новости из столицы, в которой он находился вместе со старшим братом и отцом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Но в тот момент Еля отшатнулась от него и побежала, куда глаза глядят, забыв, что надо возвращаться в палату к Мадлен, которой она нужна, ведь её только на несколько минут вызвала Бердайн для важного разговора.

Какого?

В тот момент меньше всего её интересовал этот разговор. Что-то прокричала ей вслед Бердайн, потом Рон, откуда ни возьмись появились целительница с Кристой, которых она обогнула и побежала дальше.

Еля выбежала из дома и понеслась к лесу. Она бежала, что есть сил, и слышала, как кто-то молча бежит за ней следом. Сцепив зубы, сжав губы, чтобы не кричать от отчаяния, она ускоряла бег, прекрасно осознавая, что кто бы её не догонял, он вскоре отстанет, потому что если она захочет, то никто её не догонит, — она… экспериментальный образец принца Оливара, очень выносливый и быстрый.

Она ускорила бег, вскоре поняв, что уже не слышит шума за спиной, но бежала ещё долго, а потом почти без сил упала на поляну, на которой как-то не так давно отдыхали военные маги, а они с Кристой напугали их, прыгая со скалы.

Почему стало так невыносимо больно, что она не смогла совладать с собой и повела себя столь дико и необъяснимо?

Ответ напрашивался сам собой и был очевиден. Осознав это, Еля была потрясена до глубины души. Все это время она подсознательно лелеяла надежду на то, что они с Маем Данери каким-то немыслимым образом смогут быть вместе. Она мечтала быть с ним, сама до конца не осознавая это.

А теперь осознала. Май Данери стал императором, чудо не произойдёт.

Слезы жгли глаза, текли по щекам, но Еля не сдерживала себя. Зачем? Ее никто не видит и никто никогда не узнаёт её тайну. Она умеет хранить секреты.

Она уставилась в безоблачное небо и закричала, завыла, выплескивая последние остатки отчаяния.

Почему она безродная неодаренная иномирянка?!

Если бы она была другой, то, возможно, смогла бы стать счастливой… Она же видела, какими глазами смотрел на неё военный маг, чувствовала, что его тоже тянет к ней.

Когда Еля выплакалась и затихла, то услышала:

— Еля, все будет хорошо. Если он полюбит тебя также сильно, как… как…

Рон замолчал.

— Как ты его, то ему станет все равно, кто ты, — тихо закончил он.

Еля зажмурилась, вцепилась пальцами в мягкую траву. Рон здесь и видел, как она рыдала. Как долго он наблюдал за ней? И почему она так распереживалась? Это ведь Рон. Он всегда и везде мог её найти.

Еля открыла заплаканные глаза и приподнялась, поворачиваясь к парню. Рон сидел рядом, в полуметре от неё, и сверху вниз настороженно смотрел.

Когда он успел стать таким мощным и огромным?

— Как ты так быстро нагнал меня? — глухо спросила Еля.

— Не быстро, — серьезно ответил Рон. — Это ты долго плакала.

Он вдруг протянул сильные руки и властно притянул девушку в объятия. Еля не сопротивлялась.

— Ты дрожишь. Я согрею тебя.

Она оказалась странно безвольной и сразу свернулась калачиком на коленях Рона, боком прижимаясь к его широкой груди. Дрожь стала понемногу проходить.

— Давно? — услышала Еля странный вопрос.

— Что давно? — тихо прошептала в ответ девушка.